Книга Повелительница волн  - Дженнифер Доннелли

– Мне и не нужно пытаться. Это же не соревнование. Он будет приносить обет верности лишь потому, что обязан, и все это знают. Ему на все это наплевать. И на нее тоже.

Слова ранили, как зубы акулы. Серафина взяла неверную ноту и сбилась. Она смотрела прямо перед собой, в слюдяную панель. В гладкой поверхности отражались две фрейлины принцессы, Лючия Волнеро и Бьянка ди Ремора. Они находились в дальнем углу комнаты, держали в руках эффектное платье и шептались. Красавицы не знали, что сводчатый потолок комнаты отлично отражает звуки: слова, произнесенные в одном конце комнаты, отчетливо слышны в противоположной ее части. Не знали фрейлины и о том, что отражаются в слюдяных панелях.

Между тем Бьянка продолжала:

– Зато все знают, что ты сама не прочь его заполучить. Лучше тебе отказаться от этой затеи!

– С чего бы? – возразила Лючия. – Дочь герцогини тоже выгодная партия, не находишь? Особенно дочь такой герцогини. Он определенно считает так же.

– Что ты имеешь в виду?

– Вчера мы оказались в одной компании, тайком выбрались из дворца и отправились в Лагуну.

Серафина не поверила своим ушам. Лагуна, воды вокруг человеческого города Венеция, находилась недалеко от Миромары, но русалкам запрещалось там бывать. Это было очень опасное место: похожее на лабиринт, темное и кишащее всякими опасными созданиями. А еще оно кишело людьми – самыми опасными существами в мире.

– Быть того не может! – воскликнула Бьянка.

– Еще как может. Мы устроили настоящие гонки, плавали с косяками рыб всю ночь. Маталийцы, я и еще несколько русалочек. Это было потрясающе, – закончила Лючия.

– А там произошло что-нибудь? Между тобой и принцем?

Лючия гадко усмехнулась.

– Ну, принц знает толк в скоростном плавании. Он умеет так стремительно двигаться и…

Бьянка хихикнула.

– И? И что же?

В комнату вплыли горничные, неся многочисленные платья, и ответ Лючии утонул в их болтовне.

У Серафины горели щеки; она уставилась в пол. В душе у нее бушевали обида и ярость. Ей хотелось бросить Лючии в лицо, что она слышала весь этот мерзкий разговор до последнего слова, но так и не двинулась с места. Она принцесса, не пристало ей опускаться до крика, бить хвостом и терять самообладание. Ну уж нет. Как частенько говаривала ее мать: «Тот, кто собирается приказывать другим, должен прежде научиться управлять собой». Обычно это случалось, когда Серафина жаловалась, что ей придется сидеть рядом со скучным послом на официальном приеме, или когда попадалась за фехтованием в Большом зале вместе с Дезидерио.

Она снова быстро взглянула на Лючию. От нее одни неприятности, почему она, Серафина, вынуждена терпеть здесь эту девицу? Впрочем, ответ известен: Лючия происходит из благородного рода Волнеро, такого же древнего и почти настолько же могущественного, как ее собственный. Из поколения в поколение герцогини Волнеро имели право находиться при дворе, а их дочери обладали привилегией становиться фрейлинами принцессы.

Лючия. Сапфировые глаза, серебристая чешуя хвоста, иссиня-черные волосы, красиво струящиеся по плечам. Серафина подумала, что, обладая такой внешностью, можно брать неверные ноты хоть каждые пять минут, и никто не обратит на это никакого внимания. Впрочем, фальшивит Лючия редко, и у нее потрясающий голос. Говорили даже, будто Волнеро ведут свой род от сирен.

Правда это или нет, Серафина не знала, зато она знала, что когда-то Порция, мать Лючии, очаровала дядю Серафины, Валерио. Порция и Валерио собирались пожениться, однако королева Артемезия – мать Валерио и Изабеллы – запретила им вступить в брак. В роду Волнеро встречались предатели, и королева не желала, чтобы ее сын женился на девице с запятнанной родословной.

Валерио в гневе покинул Лазурию и провел несколько лет в Царно, городе-крепости на западе Миромары. Порция вышла замуж за другого, ее супругом стал Сиянус Адаро, отец Лючии. Злые языки утверждали, будто она выбрала его только потому, что он был похож на Валерио красивым лицом, серебристой чешуей и черными волосами. Сиянус умер спустя всего год после рождения дочери. Валерио же так и не женился, посвятив всего себя службе на благо королевства.

«Порция научила Лючию всем своим секретам», – с завистью подумала Серафина. Она вздохнула, вспоминая, как ее собственная мать обучала ее правильно обращаться к министру иностранных дел Атлантики и объясняла, что Парламент можно созывать только во время сизигийного прилива, а никак не квадратурного[5]. Если бы только мать хоть раз, один-единственный раз научила ее чему-то девчачьему, например, какую актинию нужно поцеловать, чтобы губы стали объемными и блестящими, или как навести блеск на хвостовой плавник.

«Перестань, Серафина, – одернула себя принцесса. – Не обращай внимания на Лючию. Нила наверняка знает, плавал Махди в Лагуну или нет. Просто повторяй заклинание».

Она утешалась мыслью о том, что лучшая подруга скоро будет здесь. Один только взгляд на нее поможет Серафине выдержать это суровое испытание.

Принцесса выпрямилась, села ровно и снова попыталась сосредоточиться на заклинании.

– Ваше Высочество, могу я похвалить ваше платье? – протянул голос у нее за спиной. – Надеюсь, вы наденете его сегодня вечером.

Серафина посмотрела на слюдяную панель, в ней отразилась Лючия. Она улыбалась, как барракуда.

– Не надену, но все равно спасибо, – осторожно сказала Серафина.

Не похоже это на Лючию – вот так лезть с комплиментами.

– Какая жалость. Вам бы стоило это сделать. Оно такое простое и неизбитое. Контраст – прекрасное решение в подобных ситуациях, – пропела Лючия.

– Контраст? – озадаченно переспросила Серафина и обернулась к фрейлине.

– Ваш наряд. Это просто поразительный контраст.

Серафина оглядела свое платье – однотонное, нежно-голубое, сделанное из морского шелка. Ничего особенного. Она переоделась в него второпях, перед тем как выплыть в вестибюль.

– Мой наряд выдержан в одном цвете – голубом. Мы ведь в море, Лючия, так что мое платье ни с чем не контрастирует.

– Ха! Как это забавно, Ваше Высочество. Так мило, что вы шутите на эту тему. Я рада, что вас это не задевает. Не придавайте этому значения, парни есть парни. Уверена, он уже ее бросил.

В комнате вдруг сделалось очень тихо. Все прервали свои занятия и обратились в слух. Двор обожал жестокие забавы.

– О ком вы говорите, Лючия? Кто «он» и кого «он» бросил? – непонимающе спросила Серафина.